На пути к технологической независимости энергетического сектора
Журнал БОСС, 28 декабря 2015Одной из ключевых задач Энергетической стратегии России до 2035 года, проект которой внесен на рассмотрение в Правительство РФ, объявлено обеспечение технологической независимости энергетического сектора и достаточных компетенций во всех критически важных для устойчивого развития энергетики видах деятельности с повышением и расширением мировой технологической конкурентоспособности российского ТЭК.
Решение этой задачи, как сказано в тексте новой Энергетической стратегии, будет осуществляться в том числе путем стимулирования за счет заказов ТЭК инновационного импортозамещения и развития национального рынка высокотехнологичной продукции. Достижение технологической независимости предполагает использование всех возможностей технологического сотрудничества и мирового разделения труда, в том числе участия России в мировой системе научного и технологического обмена и сотрудничества, создания инвестиционных фондов для инвестиций в развитие собственных технологических компетенций и локализации наукоемкого высокотехнологичного производства и услуг, необходимых для обеспечения устойчивого функционирования и развития российской энергетики. Потребуется, в частности, развитие инфраструктуры инжиниринговых центров и отраслевых экспериментальных площадок и сертификационных центров. Важную роль будет играть создание государственной информационной системы ТЭК, обеспечивающей формирование качественных статистических и аналитических отчетов, а также совершенствование долгосрочного прогнозирования в отрасли.
12 направлений импортозамещения
Первый заместитель министра энергетики России Алексей Текслер, говоря о ситуации с импортозамещением в отраслях ТЭК на недавнем Сочинском инвестиционном форуме, сообщил, что санкции, введенные США и рядом европейских стран, в наибольшей степени затронули нефтегазовый сектор российского ТЭК. В связи с этим в течение последнего года Минэнерго России ведет активную работу по снижению зависимости от иностранных технологий, материалов и комплектующих. В настоящий момент список приоритетных технологий для импортозамещения в ТЭК включает 19 технологий и групп оборудования, из которых 12 направлений в нефтегазовой отрасли, три — в электроэнергетике и четыре — в угольной отрасли.
Особое внимание в министерстве уделяют импортозамещению применительно к разработке шельфа. В интервью информационному агентству ТАСС Текслер обратил особое внимание на проблему импортозамещения в контексте освоения шельфа.
Тема шельфа, сказал он, разбивается на две части. Во-первых, компетенции по шельфу имеют не только страны, которые ввели санкции. Активно этим вопросом занимаются другие страны — от Китая до Израиля. И первое направление — это сотрудничество с ними. Второе направление — классическое импортозамещение, то есть наращивание своих производственных компетенций. У нас корректируется госпрограмма по судостроению. Ее цель — сделать так, чтобы заказы по строительству новых судов, шельфовых платформ и так далее размещались внутри страны.
Есть проект «Звезда». Есть, по словам Алексея Текслера, и другие проекты, например в Мурманской области. В частности, предложение НОВАТЭКа, интерес «Роснефти» к созданию производственной площадки.
Стратегию обсудили с предпринимателями
В середине октября проект новой стратегии обсуждался на заседании правления Российского союза промышленников и предпринимателей с участием министра энергетики РФ Александра Новака. Участники совещания обсудили и согласовали позиции в отношении внесенного в Правительство РФ проекта Энергетической стратегии России на период до 2035 года.
В ходе заседания были рассмотрены меры государственной политики в сфере ТЭК, призванные обеспечить устойчивость экономики и бюджета с соблюдением баланса интересов различных сторон.
На заседании министр энергетики РФ Александр Новак подробно изложил концепцию Энергетической стратегии России на период до 2035 года, сделав ряд важных заявлений. В частности, он отметил, что при рассмотрении проекта бюджета на 2016 год правительство приняло решение о сохранении экспортной пошлины на нефть в рамках большого налогового маневра на уровне 42% до 1 сентября 2016 года.
«Несколько дней назад было принято окончательное решение правительства при рассмотрении проекта бюджета на 2016 год о сохранении экспортной пошлины на нефть в рамках «большого налогового маневра» на уровне 42% до 1 сентября 2016 года. Эта дополнительная нагрузка на отрасль даст 133 миллиарда рублей», — сказал А. Новак.
«Мы исходим из ожидаемого объема добычи 2015 года. В этом году мы рассчитываем на прирост в 1,3% — 532—533 млн т. Наши компании подтверждают, что примерно тот же уровень будет достигнут в 2016 году. Учитывая налоговые изъятия, риск снижения добычи возникает в 2017 году. Потому что это инерционный процесс, недоинвестиции 2016 года повлияют на добычу 2017 года. В целом в стратегии мы закладываем уровень добычи (ежегодный) в 525 млн т», — сообщил А. Новак. Также он отметил, что дискуссии в сфере налогообложения ТЭК на следующий год завершены.
По словам главы Минэнерго, на заседании правительства были приняты окончательные решения. В то же время А. Новак подчеркнул, что ситуация с акцизами на бензин пока не прояснилась. Он не исключил, что дифференциация между 4-м и 5-м классом бензина будет составлять до 3,5 тыс. рублей.
Глава Комитета Государственной думы России по энергетике Павел Завальный сообщил, что налог на финансовый результат для нефтяных компаний может быть принят не раньше декабря нынешнего года. «Хотелось бы в этом году. Я надеюсь, что в первом чтении будет принят в октябре, а во втором-третьем — в декабре. Раньше вряд ли получится», — сказал П. Завальный.
В обсуждении принял участие заместитель руководителя ФАС Анатолий Голомолзин, который подробно остановился на вопросах, связанных с тарифной политикой в электроэнергетике, а также основных направлениях конкурентной политики в ТЭК, в том числе реализуемых в настоящее время мероприятиях.
С докладом выступила руководитель центра отраслевой экономики Научно-исследовательского финансового института Министерства финансов РФ Инна Рыкова.
Подводя итог заседания, президент РСПП Александр Шохин заявил, что по итогам дискуссии в проект Энергетической стратегии России будут внесены дополнения и замечания. РСПП делает акцент на необходимости неукоснительного соблюдения декларируемых в документах государственного стратегического планирования правил игры, что является обязательным условием сохранения инвестиционной привлекательности экономики и доверия со стороны бизнес-сообщества. Б
Виктория ГИМАДИ, начальник Управления по экономике отраслей ТЭК Аналитического центра при Правительстве Российской Федерации:
Россия полностью обеспечивает себя необходимыми энергоресурсами, поэтому приоритеты по импортозамещению в ТЭК заданы для отраслей, являющихся либо смежными для комплекса, либо характеризующихся более высокой степенью переработки углеводородов. К первому блоку имеет смысл отнести отрасли нефтегазового и энергетического машиностроения (включая производство отдельных видов бурового оборудования, оборудования для подготовки газа и конденсата, морской техники, некоторых видов газотурбинных установок), а также производство катализаторов нефтепереработки и нефтехимии. Ко второму блоку — различные продукты нефтехимической отрасли (в первую очередь крупнотоннажные полимеры).
В начале 2015 года появились первые планы по импортозамещению в разных отраслях, но пока затруднительно судить о результатах их выполнения. Рассматриваемые отрасли характеризуются длинными инвестиционными циклами, и если сейчас и реализуются какие-либо инвестиционные проекты, то они преимущественно были запланированы ранее. Если в каких-то направлениях наблюдается существенный рост производства, то это происходит за счет инвестиций, сделанных в прошлых периодах, а также за счет производств, введенных в 2013 и 2014 гг. В качестве примера можно привести отрасль нефтехимии. В 2014—2015 гг. в России наблюдается рост производства некоторых видов полимеров, что связано с вводом в эксплуатацию таких заводов, как «Тобольск-полимер», «Полиом» и «РусВинил».
Сейчас у разных российских компаний есть инвестиционные планы по строительству крупных промышленных предприятий в нефтегазохимии, есть отдельные проекты по производству катализаторов и некоторые проекты в тяжелом машиностроении. При этом большинство указанных проектов во многом будет основано на иностранных технологиях, поэтому есть основание, для того чтобы говорить о проблемах внедрения именно российских технологий. Создателям последних где-то нужно еще повышать уровень конкурентоспособности, а по отдельным направлениям только предстоит начать свое развитие.
Александр ХУРУДЖИ, председатель правления НП ТСО, руководитель представительства АСИ в ЮФО:
В мировой энергетике основные тенденции развития — это фокус на потребителя, развитие технологий, использующих возобновляемые источники энергии и накопителей энергии, позволяющих потребителям, использующим небольшие распределенные источники энергии, получать недостающую энергию из сети и отдавать в сеть излишки в период максимальной стоимости электроэнергии. В области передачи электрической энергии активно развиваются необслуживаемые цифровые подстанции, цифровая релейная защита и автоматика, адаптивная умная сеть, устойчивая к возмущениям и стабильно обеспечивающая требуемые параметры частоты и напряжения. Эксперты НП ТСО и входящего в наше партнерство ПАО МОЭСК с весны этого года принимают участие в экспертизе проектов — участников конкурса в федеральный акселератор GenerationS. Конкурс проводится по инициативе Российской венчурной компании, операторы конкурса — фонд Next Capital и клуб директоров по инновациям iRnD Club, корпоративные партнеры — ПАО «Русгидро», ПАО МОЭСК, фонд ЭБГ ГК ИнтерРАО, холдинг «Т плюс» (КЭС-Холдинг) и ГК «Таврида Электрик». Замечу, что наибольший интерес в сетевом сегменте вызывают проекты в области цифрового коммерческого учета электрической энергии, цифровых трансформаторов, диагностики электрооборудования. В целом в текущий сложный для энергетики период электросетевыми компаниями востребованы сегменты интеллектуализации сетевого комплекса, которые позволяют как можно быстрее окупить вложения за счет, например, снижения потерь электрической энергии, повышения эффективности производственной деятельности и бизнес-процессов. И мы рады, что такие конкурсы и акселераторы, как GenerationS или «Энергопрорыв», позволяют найти самые интересные идеи и команды инноваторов, помочь им трансформировать идеи в конкретный продукт или решение, которые помогут снизить затраты на производство или передачу электрической энергии.
Владимир БОРИСОВ, президент Тюменской ассоциации нефтегазосервисных компаний:
С начала введения Западом санкций в отношении ряда отраслей РФ возникла необходимость усилить направления, лежащие в основе внутренней безопасности страны. Россию подталкивают к изоляции, поэтому необходимы перемены не только в оборонной промышленности, но и в нефтегазосервисной отрасли.
Одним из путей развития ТЭК в санкционных условиях является замещение импортируемых промышленных товаров и услуг товарами и услугами национального производства. Для нефтегазосервисных и машиностроительных предприятий это означает стремительный поворот на технологическую модернизацию производства и разработку новых конкурентоспособных видов продукции. Малым и средним предприятиям освоить новые виды производства самостоятельно, за счет собственных средств, проблематично. Для реализации предоставленных возможностей по замещению западного нефтесервиса отечественным предприятиям необходимо привлечение инвесторов и использование мер государственной поддержки.
При этом заемные денежные ресурсы должны быть доступными, а меры господдержки — эффективными, как в настоящее время происходит в оборонно-промышленном комплексе (помимо прямого бюджетного финансирования при выделении денег на модернизацию оборонной промышленности и Вооруженных сил было принято решение использовать и льготную кредитную схему под 5% годовых).
В целях стимулирования эффективного и неуклонного развития нефтесервисной отрасли в текущих политических условиях необходимо осуществить ряд мер, которые будут способствовать созданию наиболее благоприятных условий для осуществления государственной политики импортозамещения в сфере нефтегазосервиса и поддержки отечественных нефтегазосервисных компаний. Для этого следует вносить изменения в действующее законодательство. Назрела острая необходимость в законе о нефтесервисе. Мы уже не первый год говорим о необходимости принятия отдельного ОКВЭД для нашей отрасли. Требуются изменения в налоговое законодательство: налоги (НДС) для нашей отрасли нужно платить по оплате, а не по отгрузке. Сейчас предприятия уплачивают налоги, не получив дохода, а срок расчета по договорам с заказчиками-госкомпаниями — 60—90 дней, то есть, по сути, нефтесервисные компании авансируют государство.
Также для нашей отрасли особенно актуальной становится государственная программа ускоренного развития кластера нефтегазосервисных услуг, для того чтобы сконцентрировать действия всех заинтересованных лиц на разработке и освоении инновационных нефтегазосервисных технологий и оборудования, формированию необходимых инжиниринговых компетенций, обеспечивающих снижение себестоимости нефтегазодобычи и высокие темпы повышения производительности труда на промыслах.
Наталья СЕМИЧАСТНОВА, исполнительный директор компании АстроСофт:
Рекомендации Правительства РФ использовать импортозамещающие технологии в стратегически важных отраслях затронули и сферу IT. Предприятия топливно-энергетического комплекса стали внедрять отечественный софт при модернизации и развитии своих информационных систем. Для информационных систем электросетевых компаний России характерно преобладание иностранного ПО. И если раньше данные компании при выборе платформы для разработки автоматизированных систем останавливались в основном на западных вендорах (SAP, Oracle, Microsoft и т.д.), то в последние два года стали отдавать предпочтение отечественным аналогам. Более низкая стоимость владения отечественными системами и, соответственно, более низкая стоимость разработок на отечественных платформах — основные преимущества российского ПО в сравнении с иностранным. Действительно, уже существует достаточно много отечественных разработок: например, системы управления ресурсами и активами предприятия, которые по своим характеристикам и возможностям ничем не уступают западным. Все больше энергетических компаний начинает внедрять отечественные разработки при развитии своих информационных систем. Кроме того, есть компании, которые приняли решение осуществить перевод всех реализованных на западном софте решений на отечественные платформы. Безусловно, такой переход — процесс непростой и займет несколько лет. Ведь не все системы, разработанные за рубежом, на данный момент имеют российские аналоги. Поэтому в ближайшие годы информационная система энергетических компаний будет состоять как из российского, так и из иностранного ПО. Политика импортозамещения уже достаточно глубоко проникла в наше сознание и при поддержке Правительства РФ продолжит набирать обороты. В то же время информационные технологии в России будут развиваться ускоренными темпами, поэтому в энергетическом секторе, как и в других ключевых для нашей страны отраслях, отечественный софт постепенно вытеснит зарубежный.
Дмитрий БАРАНОВ, ведущий эксперт УК «Финам Менеджмент»:
Наивно рассчитывать, что импортозамещение в экономике произойдет меньше чем через год после принятия решения об этом. Даже если есть какие-то готовые отечественные товары, то они обязаны пройти все необходимые процедуры сертификации и лицензирования, серию испытаний и прочее, ведь потребители должны убедиться, что они подойдут наилучшим образом для них, смогут целиком и полностью заменить иностранную продукцию.
Процесс импортозамещения не может быть быстрым по определению, тем более в таком сегменте, как производство машин и оборудования. Ведь нужно разработать новую продукцию, подобрать для нее материалы, провести весь цикл испытаний, причем не только у самого производителя, но и у потребителей, получить все необходимые сертификаты. Следует оснастить производство оборудованием, на котором будет выпускаться новая продукция, договориться с поставщиками требующихся материалов и комплектующих, организовать логистику, подготовить персонал, сделать еще массу вещей, прежде чем новая продукция начнет выпускаться и станет замещать иностранные аналоги.
Тем не менее, несмотря на столь сложный и непростой путь, развивать импортозамещение, безусловно, необходимо. В первую очередь потому, что это укрепит суверенитет страны, будет обеспечивать ее безопасность. Во-вторых, это позволит экономике в целом и промышленности выйти на новый уровень развития, сделать их более конкурентоспособными в мире. В-третьих, это улучшит финансовые показатели и предприятий, участвующих в импортозамещении, и России в целом за счет увеличения поступлений в бюджеты всех уровней. Наконец, импортозамещение — это новые рабочие места, развитие отечественной науки и образования.
Понятно, что государство стремится всячески поддерживать процесс импортозамещения в стране, предоставляя отечественным производителям различные преференции и льготы. Однако в нынешней, весьма непростой ситуации в экономике, по нашему мнению, следует сосредоточиться на финансовых вопросах поддержки импортозамещения, в частности максимально смягчая для предпринимателей последствия внешних шоков, выраженные в нестабильности валютных курсов и росте стоимости заимствований. Необходимо активнее использовать различные варианты субсидирования процентных ставок, чтобы сгладить снижение инвестиционной активности, рассмотреть варианты снижения давления со стороны налога на имущество, который имеет сильное отрицательное влияние на рентабельность предприятий в условиях снижения объемов операционной деятельности. Вместе с тем предприятиям нельзя опираться только на государственную поддержку. Полагаем, что основные управленческие решения со стороны бизнеса в таких условиях должны быть преимущественно ориентированы на снижение затрат, точный выбор направлений для инвестиций, жесткий и эффективный контроль над издержками и, если позволяют ресурсы, реализацию программ поддержки лояльности клиентов, что, безусловно, очень важно в ситуации падения доходов и сокращения спроса.
Почему-то среди журналистов бытует мнение, что Россия не в состоянии сама добывать нефть, что это мы можем делать исключительно с помощью иностранных компаний, но это абсолютно не так. Наша страна самостоятельно добывает нефть уже свыше ста лет, и именно в России разработаны технологии ее добычи в самых разных геологических и климатических условиях, причем многие из них являются уникальными, и аналогов им в мире нет. Стоит отметить, что и в прежние времена добыча осуществлялась именно силами отечественных нефтяников. А массовое привлечение иностранных компаний началось лишь в 90-х годах прошлого века. Так что не стоит считать, что с введением санкций отечественная нефтяная индустрия рухнет, и добыча нефти прекратится. Вот уже прошло больше года, а Россия как добывала нефть, так и добывает ее, и санкции ей не помешали. Если говорить о возможном влиянии санкций на будущие проекты, то эти страхи чрезмерны. Да, часть работ по освоению нефтяных месторождений на шельфе и добыче сверхвязкой нефти может отложиться на некоторый срок из-за необходимости разработать собственные технологии для реализации этих проектов и/или необходимости найти других поставщиков таких технологий. Но ведь эту ситуацию можно рассматривать и с другой стороны. Во-первых, Россия начнет добывать эти ресурсы позднее, то есть будущим поколениям достанется нефти и газа больше. Во-вторых, страна разработает собственные технологии для добычи нефти на шельфе и добычи вязкой и сверхвязкой нефти, а это означает снижение зависимости от других стран. К тому же эти технологии можно будет экспортировать, что принесет стране дополнительный доход. В-третьих, в этом случае деньги останутся в стране, потому что они будут поддерживать нашу науку, промышленность, образование, так что санкции не обязательно следует оценивать только негативно. Они способны стать импульсом для развития экономики, вызовом, который позволит мобилизовать силы и средства всей страны.
Рынок нефтесервисных услуг развивается не одно десятилетие. Он давно уже стал самостоятельным. Там хорошо развита конкуренция, есть баланс спроса и предложения. Частные компании могут выполнить весь спектр нефтесервисных работ, включая самые сложные. На российском рынке присутствуют отечественные и иностранные компании, сформирована законодательная и нормативная база данного сегмента. Темпы развития российских нефтесервисных компаний удовлетворительные. У них есть и необходимое оборудование, и необходимые кадры для работы. И они вполне конкурентоспособны, собственно, это подтверждается тем фактом, что на многих нефтяных месторождениях страны работы выполняют именно отечественные компании. Работают в России и иностранные компании. Из самых известных можно назвать: Schlumberger, Halliburton, Baker Hughes, которые некоторое время назад приняли решение объединиться друг с другом, есть в России и другие иностранные игроки рынка нефтесервиса. Именно потому, что здесь правит рынок и все определяется балансом спроса и предложения, единого тренда в отрасли нет: кто-то из нефтяников пользуется услугами нефтесервисных компаний, а кто-то выполняет эту работу самостоятельно. Можно с большой долей уверенности утверждать, что так станет происходить и дальше. Начнут меняться стратегии компаний, изменится конъюнктура рынка, нефтяные компании будут прекращать работу в одних регионах и выходить в другие, и в зависимости от складывающихся условий они будут менять свое отношение к нефтесервисной деятельности. Например, те из нефтяников, кто долгие годы сам занимался нефтесервисной деятельностью, отдадут ее на аутсорсинг, и, напротив, те, кто заказывал эти услуги у сторонних организаций, сами могут заняться этим. Однако совершенно ошибочно думать, что кем-то поставлена задача об «удалении» с российского рынка иностранных нефтесервисных компаний. Это опасное заблуждение, которое принесет лишь вред отечественному ТЭКу и всей экономике, и оно не имеет ничего общего с импортозамещением. Иностранным нефтесервисным компаниям наш рынок интересен, они хотят здесь работать и работают, невзирая на санкции и ухудшение геополитической обстановки, это во-первых. Во-вторых, они предоставляют по крайней мере часть тех технологий и оборудования, которые в России пока не производятся, и этого нельзя лишиться, это надо ценить. В-третьих, они вносят весомый вклад в экономику страны, создав здесь тысячи рабочих мест, платя налоги в бюджеты всех уровней. Наконец, они выполняют важную образовательную задачу, обучая отечественных специалистов, знакомя их с самыми передовыми методами обслуживания сегмента upstream. Так что нужно делать все, чтобы иностранные нефтесервисные компании продолжили свою работу в стране, потому что вслед за ними меняются и отечественные нефтесервисные компании: они становятся опытнее, работают качественнее. В результате вся нефтяная отрасль работает лучше.
Денис МАРИНЕНКОВ, директор департамента нефтегазового комплекса ГК «НЕОЛАНТ»:
Готова ли нефтегазовая отрасль к импортозамещению? Вполне. Тема импортозамещения — это осознанное политическое решение. В течение последних двадцати лет в силу разных причин внутренние российские решения внедрялись и развивались достаточно медленно. В период высокой нефти и сверхдоходов нефтяным и газовым компаниям было выгоднее и проще покупать дорогое импортное программное обеспечение.
Реализуемо ли это технически? Технически все реализуемо. Это лишь вопрос финансовых затрат, человеческих ресурсов и целесообразности. Заменить можно все. Но на это требуются время, материальные и человеческие ресурсы.
Рассмотрим конкретный пример. Сколько времени уйдет на импортозамещение?
Возьмем среднюю проектную организацию — это 100—150 человек. Предположим, что САПР (система автоматизированного проектирования) внедрена на корпоративном уровне, то есть компания не просто «рисует» в САПР, как в электронном кульмане, но еще и использует огромное количество дополнительных прикладных решений, адаптированных к этой САПР.
В такой ситуации, если привлечь внешнего консультанта, переход на новую базовую САПР-платформу можно осуществить от полугода до года. Подчеркну: это не значит, что будет осуществлена 100%-ная замена. Правительство, рынок, внешняя среда не ставят перед нами задачу 100%-ного импортозамещения, и это ключевой момент.
Но надо понимать, что отказаться от зарубежного ПО и перейти на новую САПР не так просто. Во-первых, новую САПР нужно купить, то есть потратить деньги. Конечно, покупка программного обеспечения — это не самая большая проблема, если есть деньги.
Но представьте: вся организация привыкла работать на одной платформе. Теперь им следует по команде перейти на новую российскую систему. Технически это весьма сложно. Люди в течение долгих лет этому учились. К тому же проектировщики, да и любые специалисты проектного плана, как правило, очень консервативные люди. Они привыкли работать в своей системе, они в ней знают все инструменты, им тяжело будет, даже просто психологически, переключиться на другой инструмент, потому что у проектировщика задача — сделать проектно-сметную документацию, а не думать, где какая кнопочка, как нарисовать линию или где какой элемент взять.
Поэтому тут проблемы начинаются уже даже не финансовые, а организационные и технические. Как всю ранее отлаженную технологию перевести с импортного ПО на российское?
Как правило, самостоятельно с этим справляются немногие компании. Мало кто в силах позволить себе содержать штат профессиональных ИТ-специалистов. Поэтому необходимо все же привлекать внешнего исполнителя, консультанта, интегратора, который будет заниматься своего рода подстановкой.
У зарубежных вендоров огромное количество специализированных инструментов: одно решение для дорожников, другое — для изыскателей и т.д. Тут получится то же самое. То есть замена будет происходить по блоку, по проектному направлению, если говорить о САПР. И все продолжат работать в старом инструменте, но понемногу начнут переключать часть исполнителей на другое ПО.
Подведем итог. В России возникла проблема — риски, связанные с зависимостью российских компаний от импортного программного обеспечения. Риск в первую очередь состоит в том, что помимо технических аспектов использования программного обеспечения возникают политические и экономические. Все знают, что есть американские правила контроля над экспортом, согласно которым запрещено продавать программное обеспечение некоторых зарубежных вендоров российским компаниям, вовлеченным, к примеру, в некоторые сегменты бизнеса, затронутые санкциями. Если компания задействована в таком сегменте или числится в санкционных списках Минфина США, ей не продадут эти лицензии.
Или, например, сегодня какая-то компания работает в нефтегазовом бизнесе и не попадает под санкционные риски. Завтра в силу разных причин принимается решение о расширении санкционного списка, и неожиданно любая компания, пользующаяся иностранными решениями, получает отказ в дальнейшем обслуживании. Таким образом, перед нами стоит государственная задача — снизить зависимость. Но не надо совсем отказываться от зарубежных решений. Нужно признать: не все можно разработать с нуля. В частности, есть мощнейшие комплексы, в особенности в области геологии, моделирования и разведки месторождений, которые воспроизвести заново в короткие сроки практически невозможно.
Не все можно заменить разом. Для разработки российских решений требуется 3—5 лет и хорошие инвестиции. Хотя и сейчас туда инвестируется немало. Нужно просто активнее привлекать в бизнес наши российские разработки, чтобы завтра, если опять изменится политическая ситуация, она не влияла бы на производственные планы российских компаний. Например, в нефтегазовом блоке.
Несмотря на то что это весьма болезненный процесс, я считаю, что мы двигаемся в абсолютно правильном направлении. Нынешняя ситуация, когда в ключевых блоках жизнедеятельности в любых сферах нашей экономики импортное ПО занимает до 80%, а то и до 100% от всего спектра используемого ПО, — это неправильная ситуация. Необходимо значительно снижать эти показатели. Как минимум половина программного обеспечения должна быть российского производства, а в идеале не менее — 70—80%.
Вячеслав ПЕТУХОВ, генеральный директор «3В Сервис»:
Сейчас в энергетической отрасли в области программного обеспечения для систем управления наблюдается наиболее удачное сочетание обстоятельств для импортозамещения.
Компании привыкли использовать готовые западные программно-технические комплексы (ПТК). Однако компонентная база таких ПТК производится в Китае, и элементы ПТК можно свободно купить на рынке. В связи с этим перенести в Россию проектирование и производство печатных плат и комплектовать их чипами тайваньского производства достаточно просто — это легко решаемая техническая задача. При этом мы сразу получаем возможность создавать свои Siemens, Schnieder или ABB. Поскольку курс доллара вырос, то стоимость иностранной продукции растет пропорционально. На деньги, которые просят западные вендоры, можно заказать аналогичное решение у российских разработчиков. Даже при мелкосерийной сборке и разработке наше решение все равно окажется дешевле. А дальше просто необходимо наращивать опыт, производство.
Следует отметить, что модернизация идет полным ходом. Сегодня в иностранных компонентах для АСУ ТП нет передовых технологий, там используются процессоры разработки десятилетней давности. Эта область достаточно консервативна. Но при этом Siemens и Schnieder берут большие деньги за бренд. У них отработанные решения, отлажено производство на больших сериях и больших проектах. Нам ничего не мешает отработать это здесь, в России. Добиться отличного результата можно постоянной наработкой, расширением выпуска продукции: количество всегда положительно отражается на качестве. Б
БОСС-профессия | Спецпроект: ИмпортозамещениеТекст | Дмитрий АЛЕКСАНДРОВ
Фото | Александр ДАНИЛЮШИН
Инновационная нефтесервисная компания «НТРС-Коми» (в составе инновационно-технологического холдинга «Центр нефтяных технологий») известна разработкой и практическим применением российских технологий повышения отдачи пласта, прежде всего так называемой бинарной, предусматривающей двойное — термическое и газохимическое — воздействие, что на определенной стадии разработки способствует отказу от гидроразрыва пласта. Технология позволяет увеличить дебет скважины в два-три раза. Она уже стала российским экспортным продуктом, используемым в рамках международной кооперации. Все более широко она применяется и российскими нефтяными компаниями, в которых за последние годы резко вырос спрос на эффективность.
Генеральный директор НТРС-Коми, член правления ООО «ЦНТ» Владимир Бурко убежден в перспективах импортозамещения в сфере нефтяных технологий и их значительном экспортном потенциале. Но для этого «импортозаместители» должны получить государственный инвестиционный ресурс.
— Владимир Антонович, какие существуют возможности и препятствия для импортозамещения в нефтяной отрасли?
— Препятствия, понятное дело, внешние — это вообще санкции, и в том числе против российского нефтяного бизнеса, которые создают определенные трудности для использования современного западного оборудования, технологий на его основе, и сокращение инвестиций. А также внутренние — финансовая ситуация, отчасти вызванная внешними событиями: сокращением доходов из-за падения цен на рынке нефти и финансовыми санкциями. Однако ограничения по оборудованию и финансам одновременно создают и возможности в области импортозамещения. Возникает потребность в том, чтобы пользоваться услугами российских компаний по обработке скважин — у них дешевле, к тому же заказывать оборудование в России.
— Насколько болезненны санкции для нефтяников?
— Они не являются серьезным дестабилизирующим фактором, хотя определенные неприятности большим нефтяным компаниям доставили — вкупе с кризисными процессами в экономике. Но возникшие трудности, как я уже сказал, побуждают повышать эффективность ведения дела.
Что касается оборудования в нефтедобыче и нефтесервисной сфере, то по-прежнему часто используется импортное оборудование, в том числе тех государств, которые подписались под санкциями. Серьезных ограничений его поставки или поставки запчастей не наблюдается. Оборудование до сих пор поставляется, хотя в некоторых случаях через третьи страны, и поставка
выходит чуть дороже.
В прошлые годы многое было сделано для формирования парков такой техники. Сроки амортизации импортного оборудования не прошли, так что на техническую оснащенность российского нефтепрома санкции пока мало повлияли. Спрос на российское оборудование появляется, но говорить о массовом спросе можно будет не сегодня и даже не завтра. Для этого российским производителям следует в первую очередь доказать конкурентоспособность нашей техники, прежде всего научиться выпускать оборудование менее металлоемкое и более производительное, комфортное и экономичное.
— Минпромторг говорит о больших перспективах российского нефтегазового машиностроения. Согласны ли вы с министерством?
— Согласен. В стране есть предприятия, которые способны произвести хорошее оборудование. С рядом из них ЦНТ и НТРС-Коми сотрудничает для реализации инновационных технических решений.
— Задел разработок в российском нефтемаше сохранился?
— Задел, еще советский, есть — его нужно восстановить и развить. Качество продукции советского нефтяного машиностроения было очень неплохое, но техника чрезвычайно металлоемкая. Потому что, как и у всего оборудования советского времени, стоимость производства являлась второстепенной. Главное было сделать технику, выполняющую определенный круг задач, при этом затраты оставались на втором плане.
Отечественная техника — мощная, тяжелая, очень затратная в изготовлении и обслуживании. Она не предназначалась для конкуренции с западной. Теперь придется пересматривать подходы.
Более или менее массовый спрос на продукцию российского нефтяного машиностроения — это перспектива 5–10 лет. А эти годы машиностроительным предприятиям нужно не просто как-то прожить, но и постараться занять нишу на рынке оборудования. Решить эту задачу невозможно без весьма серьезной финансовой поддержки со стороны государства.
— Сохраняется ли доминирование на нефтесервисном рынке иностранных компаний, таких как пресловутая Schlumberger, например? Эксперты даже говорили о «шлюмберизации» российского нефтесервисного рынка…
— В нашем нефтяном регионе нет «шлюмберизации» — наверное, потому, что у нас довольно конкурентный рынок нефтедобычи.
Присутствие иностранных компаний пока велико, порядка 50% рынка. Тому есть несколько причин. Во-первых, инерция у заказчиков: сложившиеся отношения, уже выполняемые проекты. Как известно, коней на переправе не меняют. Кроме того, в прошлые годы российские нефтяные компании не очень активно искали и использовали современные технологии обработки, нефти было много, ее добыча оставалась легкой. Массово применялась в основном просто кислотная обработка — старая килейная технология. Давался крупный заказ на стандартную обработку. Для такого заказа западные компании с их значительными производственными и финансовыми ресурсами оказывались логичным выбором.
Во-вторых, лучшая техническая оснащенность. К примеру, для гидроразрыва пласта требуется весьма серьезный флот техники, чтобы поддерживать большую производительность при высоком давлении. Таким флотом техники многие российские нефтесервисные компании похвастаться пока не готовы, ведь, как правило, это небольшие организации.
В-третьих, за западными компаниями стоят очень серьезные финансовые ресурсы. Такими ресурсами мы также не в силах похвастаться. И в-четвертых, они лучше владеют искусством презентации: красивая подача, красочные проспекты, яркие этикетки — все это на высшем уровне.
Хотя, если говорить о содержании: о технологиях, об эффективности, все гораздо скромнее. Российские компании не менее компетентны, чем иностранные.
— Какую долю сервисного рынка сегодня контролируют иностранные нефтесервисные компании?
— В отношении всего российского рынка затрудняюсь сказать, но там, где мы работаем — в районе Усинска, Ухты, Нарьян-Мара, процент зарубежных компаний — менее 50. И видна тенденция сокращения их влияния, по крайней мере в нашем регионе нефтедобычи. Объемы и заказы иностранных компаний уменьшаются.
— Нефтяные компании предъявляют сейчас больший спрос на российские нефтесервисные услуги?
— Резкой смены подрядчиков в области нефтесервиса нет. Существует определенная инерция со стороны крупных нефтяных компаний: сложившиеся отношения, проекты и контракты, которые уже осуществляются. Но по новым проектам все чаще привлекают российские нефтесервисные компании.
— Нет ли со стороны крупных нефтяных компаний определенного фаворитизма по отношению к крупным западным нефтесервисным компаниям?
— Не могу сказать, что нефтяные компании не видели достоинств соотечественников из нефтесервисной сферы и заведомо отдавали предпочтение нашим коллегам — такого не было и нет. К обслуживанию скважин, особенно сложных, нестандартных, они довольно широко привлекают российские компании.
По крупным контрактам, как я уже говорил, часто привлекались западные компании, и не всегда обоснованно. Нынешняя ситуация диктует пересмотр подходов.
Санкции, которые, как вы знаете по ситуации на сахалинских морских месторождениях «Газпрома», затронули нефте-сервисную сферу. Это стимулирует нефтяников к тому, чтобы быстрее отказываться от услуг иностранцев.
Тем более что по цене иностранные компании проигрывают российским, а по качеству и эффективности мы не хуже. Объемы, количество подрядов иностранных компаний падают, и в 2016 году падение усилится — это видно по заключаемым сейчас контрактам. По нашему сотрудничеству с «ЛУКОЙЛ Коми» мы очень четко прослеживаем эти изменения.
— Компания «ЛУКОЙЛ» наиболее рыночная и наименее бюрократизированная из нефтяных компаний…
— Мы работаем также с компаниями «Роснефть — Северная нефть» и «Печоранефть»… «Печоранефть», например, сотрудничает исключительно с российскими нефтесервисными компаниями.
Что касается «Северной нефти», там ситуация более сложная. По ряду причин в 2015 году финансирование дополнительных работ на скважинах сократилось — обработок там было мало: всего пять скважин. Для компании, у которой более 600 скважин, это капля в море.
В 2016 году ожидаем увеличение объема обработок за счет привлечения прежде всего российских партнеров.
— Западные сервисные компании из-за санкций уходят из сахалинских морских проектов. Смогут ли их заместить российские?
— Да. Конечно, британские компании, которые там работали, более опытные. Они приобрели опыт и у себя, на родине, и работая на российских проектах — в Баренцевом море и сахалинских. С ними нам легче и быстрее реализовать сахалинские проекты.
Определенные трудности вхождения в проекты у российских компаний возникнут, но отнюдь не непреодолимые. Российские нефтесервисные компании вполне способны самостоятельно работать на таких проектах, что уже показывает практика.
Главное препятствие для этого было и есть финансовое. Доминирование иностранных фирм в морских разработках — функция финансирования с их стороны, и немалого. С нуля «раскрутить» Сахалин у наших компаний не получится. И даже такие компании, как «Роснефть», «ЛУКОЙЛ», не смогут их профинансировать в должной мере. Опять-таки помочь должно государство.
— Какие преимущества у российских компаний?
— Наши компании при высоком технологическом уровне, высоком качестве работ используют более гибкий подход. Если появляются инновации, допустим, новые, более эффективные химические добавки при обработке скважин, они тут же применяются.
У западных компаний не так: там проходит длительное время, прежде чем инновации будут согласованы с их «штабами». Процедуры согласования с «центром» занимают не один месяц. Их технологии рождаются на Западе, мозги находятся там: в России — лишь исполнители. Из-за этого
западные компании применяют стандартные, зачастую устаревающие технологии.
Российские же нефтесервисные компании моментально внедряют доказавшее свою эффективность использование химреагентов и компонентов. За счет этого мы более интересны нефтяникам. Проводить одни и те же обработки скважин и ничего нового годами не вносить — это неэффективно.
Наша компания создает две-три новые технологии или их модификации каждые три года. А в имеющихся технологиях новшества у нас — почти каждый месяц. Только в начале года был заключен договор на обработку скважин по нашему методу термогазохимического воздействия бинарными системами. Так вот за девять месяцев технология обновилась процентов на 30.
— Расскажите, пожалуйста, о технологических направлениях вашей компании.
— НТРС-Коми прежде всего занимается обработкой продуктивных пластов и ремонтом эксплуатационных скважин. Мы работаем в первую очередь в Республике Коми, а также в ряде соседних регионов (Пермский край, на некоторых месторождениях Западной Сибири).
У нас три основных технологических направления. Первое — разнообразные виды кислотных воздействий, которые обеспечивают бóльшую нефтеотдачу пласта (главным образом воздействие соляной кислотой с различными присадками СКК-К и СКК-Т). Наряду с обычными кислотными обработками мы разработали и применяем специальные, более эффективные технологии: термокислотные и термогазохимические обработки пласта с использованием разных химреагентов,
оборудования.
Второе направление — предложение по креплению эксплуатационных колонн специальными полимерно-тампонажными составами, которые по качеству крепления значительно превосходят стандартные тампонажные составы на основе обычного цемента. Центр нефтяных технологий разработал технологию использования специальных полимеров, которые обладают большей подвижностью, прочностью и способствуют высокой герметичности эксплуатационных колонн. Полимерные составы обеспечивают гораздо лучшую адгезию (сцепление) и с породой, и с металлом. К тому же предлагаемый состав «не берут» кислоты, а цемент от многократного воздействия разрушается: две-три кислотные обработки — и пошли трещины.
Однако необходимо было еще разработать технологии для применения полимерно-тампонажного состава (ПТС) в разных геологических условиях. И такая разработка нами была проведена. Кроме разнообразного сырья для изготовления ПТС наработаны и способы закачки и концентрационного содержания добавок в зависимости от температуры, давления, приемистости пласта и других внешних факторов.
Третье направление — ремонт, связанный с ликвидацией высокой «обводненности» скважин. Иначе это можно назвать блокированием прорыва попутной воды в эксплуатационный интервал скважины.
Также имеем технологии выравнивания профиля приемистости нагнетательных скважин.
ЦНТ располагает лабораторией на базе НПО «Кристалл» в Дзержинске Нижегородской области. Там разрабатываются и испытываются на стенде, эмитирующем пластовые условия, специальные реагенты, составы и способы их закачки, позволяющие работать не в скважине, а в пласте, что дает возможность применять более высокий диапазон температур и давления, не нарушая колонну, и получать бóльшую эффективность.
Кроме того, мы имеем программу, которая способна просчитывать состояние пласта (температура и давление) в процессе обработки и в течение нескольких дней после с довольно высокой точностью.
— Ваша технология — потенциально экспортный продукт?
— Он уже реально экспортный продукт. Мы самый первый вариант нашей технологии продали канадской компании Sunjel. По этому договору мы разделили сферы влияния: наша компания работает в России и на Азиатском континенте, а Sunjel — в Америке, Западной Европе и Африке.
— То есть в чем-то вы конкуренты с западными нефтесервисными компаниями, а в чем-то входите с ними в кооперацию?
— Конечно. Потому что старым багажом долго не проживешь. Можно было не продавать — подержать у себя. Однако это привело бы к тому, что канадские коллеги через полгода сами бы «открыли» наши подходы. Мы же, продав технологию, еще и заработали. К тому же технологии, которые мы применяем сегодня, весьма далеки от той, что когда-то продали. Общая только основа: бинарная система, а ее состав, способ и метод закачки очень отличаются.
Могу привести и такой пример кооперации: наша головная компания — Центр нефтяных технологий — завезла на одно из месторождений рядом с Когальмом и испытала импортное оборудование, позволяющее воздействовать на каждый пласт в любой последовательности, выполнять любые обработки. Нам не просто продали данный комплекс, но и лицензию на его выпуск в России. Мы будем производить его на уральских заводах — уже есть соответствующие договоренности.
— Какова эффективность ваших обработок? Та, которую требует заказчик, и та, которую вы можете ему предложить?
— В договорах с заказчиками обычно есть такая фраза: обеспечить не менее 80% от запланированного роста дебета. А сама планка эффективности постоянно растет. Если раньше при применении термокислотной обработки хорошим результатом являлось увеличение добычи на 3–4 тонны скважинной жидкости, то теперь 5–6 тонн.
— Скважинной жидкости, не нефти?
— Конечно, нефтяники хотят, чтобы был больше процент нефти в скважинной жидкости, однако над этим мы не властны: что есть в скважине, то и выходит. Все технологии дают приток жидкости из скважин за счет того, что они очищают поры, увеличивают трещиноватость, разжижают нефть и т.д. Нам говорят: «Дайте больше нефти», но ее же невозможно получить химическим путем!
При использовании нашей новой технологии, ТГХВ-бинарной, увеличение отдачи на 150%. Большеобъемные закачки в скважины повышают отдачу в два-три раза.
— Ваши технологии не менее, а даже и более эффективны по сравнению с иностранными?
— Технологии разные, сравнивать нужно сравнимое. Есть традиционные технологии обработки — по ним эффективность примерно одинакова. Есть гидро-разрыв — им больше занимаются иностранные нефтесервисные компании, они больше оснащены.
Хотя наша бинарная технология предусматривает термогазохимическое воздействие, эффект которого сопоставим с эффектом от гидроразрыва пласта.
— Получается замещение гидроразрыва?
— В определенной мере. Гидроразрыв — это только высокое давление, в том числе и на устье скважины, что наиболее опасно. Наша «бинарка» — это пока небольшой гидроразрыв, получаемый за счет химического процесса. Кроме дополнительного давления, создаваемого за счет выделения газа, есть высокие температуры. Бинарная технология оказывает двойное воздействие. При этом мы стремимся работать в пласте и ищем пути увеличения воздействия на него.
— И данная технология более безопасна, чем гидроразрыв?
— В принципе да. Там, где есть приемистость. При гидроразрыве создается очень высокое давление, чреватое чрезвычайными ситуациями, к тому же эта технология более металлоемкая и дорогая. Бинарная технология, конечно, не 100-процентная замена гидроразрыва, так как мы еще не можем химическим путем создать такие же параметры пластового давления, как при гидроразрыве. Однако примерно в 60–70% случаев на определенной стадии разработки ее можно применять вместо гидроразрыва.
ТГХВ-бинарная система дает эффект увеличения отдачи почти тот же, что гидроразрыв, хотя она в два раза дешевле, чем гидроразрыв, и менее трудоемкая.
— Планируете ли увеличение мощностей — научно-исследовательских и производственных?
— Научных пока нет. У нас хорошая лаборатория, позволяющая имитировать пластовые условия, во главе с докторами химических наук. А вот производственных — да, прежде всего по линии технического вооружения.
Мы каждый год приобретаем новую технику, оборудование. Недавно в нашем арсенале появилась новая станция контроля оценки параметров закачки и замера температуры и давления в призабойной зоне. Произвели замену системы датчиков. Новые выдерживают не только высокое давление, но и температуру 300–400°C. Стандартные же датчики при температуре 150–170°C сгорали, и мы не получали информацию. За счет новых датчиков можем контролировать технические параметры воздействия на пласт.
— Датчики российские?
— Да, конечно. Разработаны и произведены на российских предприятиях, прекрасно работают. Это уже результат импортозамещения.
— Каким образом должна быть организована в стране выработка государственной политики в области импортозамещения с участием бизнеса?
— Непростой вопрос. В теории понятно, что министерства должны систематически проводить встречи с бизнесом. Есть отделы в министерствах, которым следует взаимодействовать с промышленностью, сервисным бизнесом, знать об их проблемах, слышать их мнение. При этом не просто послушать и пойти дальше — учесть мнение.
Однако на практике выстроить такое взаимодействие, учет и согласование интересов нелегко. Страна большая, регионов и часовых поясов много, интересы бизнеса отличаются. Устраивать некие отраслевые съезды выйдет нечасто, систематически встречаться можно только с теми или
иными группами из отдельных регионов по определенному графику.
Да и сами пожелания тоже нуждаются в анализе. Вполне возможно, что часть из них окажется слишком односторонней. Разумеется, в предложениях бизнеса всегда есть рациональные зерна. Хотя важны и интересы государства в целом: насколько эти предложения соответствуют государственной политике. Мы на своем уровне видим одно, но, может быть, в Минэнерго, Минэкономразвития, правительстве, которые рассматривают ситуацию с разных точек зрения, будет несколько другой взгляд. Во всяком случае, точки зрения людей, работающих в реальной экономике, важны государству для понимания ситуации и должны им учитываться.
Самое главное, что мы наблюдаем на своем уровне и стремимся донести до государства: импортозамещение невозможно без широкого использования инвестиционных ресурсов государства и в развитии нефтегазового машиностроения, и в нефтесервисной сфере. Решить задачи импортозамещения реально, заделы есть, однако требуется весьма серьезная финансовая поддержка, которую в нужном объеме не способен оказать никто, кроме государства.
БУРКО Владимир Антонович родился 12.10.1952 в р.п. Березово Тюменской области.
В 1975 году окончил Тюменский индустриальный институт по специальности «Бурение нефтяных и газовых скважин». Трудовой путь начинал в Сургутской нефтегазоразведочной экспедиции (НГРЭ) Главтюменьнефтегазгеологии Мингео СССР, затем работал в объединении «Обьнефтегазгеология», Правдинской НГРЭ.
В 1984 году переведен в объединение «Мегионнефтегазгеология» — в центральный аппарат, позднее стал начальником Мегионской НГРЭ. С 2001 до 2011 года работал в компаниях «Славнефть» и «РИТЭК». В середине 2000-х годов участвовал в создании инновационно-технологической фирмы «Центр нефтяных технологий» и ООО «НТРС-Коми».
С 2011 года избран генеральным директором ООО «НТРС-Коми».
БОСС-профессия | Спецпроект: Импортозамещение
Текст | Леонид БОГУСЛАВСКИЙ, первый заместитель генерального директора НПО «Родина»
Импортозамещение в авиационной промышленности идет ударными темпами.
Чем более высокотехнологична отрасль промышленности, тем больше времени
необходимо для полного импортозамещения. Возьмем, к примеру, авиакосмическую отрасль. Самые современные самолеты — Sukhoi Superjet и МС-21 — изначально проектировались с большой долей импортных комплектующих. Сложность в том, что все агрегаты создаются с конкретной геометрией, с определенными массовыми характеристиками. И они выведены в серийное производство. И перед НПО «Родина», как разработчиком авиационной техники, стоит задача не просто создать аналогичный агрегат, но и вписать наш аналог и по техническим характеристикам, и по габаритным размерам. Задача сложнейшая.
Поэтому комментарии некоторых экспертов по тематике импортозамещения — «ну вот, прошел год, и где результаты» — совершенно не оправданы. Одни лишь опытно-конструкторские работы занимают около года. Следующий этап — создание опытного экземпляра, так называемого предсерийного образца. Затем проводятся многократные испытания изделия. В результате запуск серийного производства занимает до двух с половиной лет.
В авиации из-за сложной политической ситуации Россия лишилась в первую очередь украинских комплектующих в сфере оборонных заказов. Можно сказать, что сегодня разрушена единая производственная цепочка в этой отрасли. Как говорится, Украина «назло маме отморозила уши»,
практически загубив у себя эту отрасль, приносившую валютный доход. С другой стороны, Россия продолжает успешно решать задачи, стоящие перед оборонной промышленностью и гражданским самолетостроением. В кратчайшие сроки все разработчики авиационной техники развернули серийное производство необходимых к замещению изделий. По многим видам конструкторская документация изначально разрабатывалась совместно с украинскими коллегами. Таким образом, модернизация проводится максимально оперативно.
В НПО «Родина» в стадии производства запущены многие агрегаты для самолетов дальней авиации. Даже сложнейшее оборудование и системы самолета Sukhoi Superjet могут быть произведены в России. НПО «Родина» уже сделало свои предложения по импортозамещению этих агрегатов. Нами была проведена первичная разработка, и при необходимом финансировании через несколько лет отставание ликвидируется, а по некоторым направлениям НПО «Родина» будет обладать лидирующими технологиями.
Вице-премьер России Дмитрий Рогозин недавно заявил, что российским авиастроительным предприятиям удастся заменить порядка 80% зарубежных комплектующих. Но если импортозамещением западных производителей в России планомерно стали заниматься еще в 2012 году, то «украинский фактор» возник внезапно. Можно сказать, что сейчас разрушена единая производственная цепочка в этой отрасли. По разным оценкам, цена украинского импортозамещения в авиастроении — $2,5–3 млрд и 2018 год.
В структурном подразделении НПО «Родина», на Старицком механическом заводе, уже находятся в стадии серийного производства системы управления, приводы и агрегаты для самолетов дальней авиации. Имеющиеся производственные мощности позволяют развернуть производство и сложнейшего оборудования, и систем самолета Sukhoi Superjet.
